Очередной анонс постов блога «Ржевские истории» / Николай Огулин

Жизнь в селе Ржевского уезда в начале прошлого века.

«…Деревня Ажево маленькая, захолустная, в 17 дворов. Принадлежала она раньше двум помещикам. Наша сторона принадлежала барину Чалееву, а противоположная - барину Самарину. Деревня Ажево была веселая деревенька, улица широкая, чистая (после дождя вода стекала в речку и грязь быстро просыхала) и всегда шумная. Днем детвора мотается по улице, играет в шляки, зимой на санях и всяких морозилках катаются от дома Малышева Афанасия до моста, потому что дорога шла под уклон и наморозки хорошо скользили. Под наморозки шли старые лукошки без дна, ящики, старые корыта, тазы и т. д. Делали наморозки так: брали старое корыто и на дне его набивали гвоздики, а на гвозди накладывали коровий навоз, смешанный с кострой ото льна или сена или мякиной, и замораживали, поливая его водой, пока не образуется ледовая корка в 3-5 см. И вот на них ребятишки катаются, катались и взрослые ребята. Летом по вечерам собирались около дома Латкиных под березой. Выходил с гармонью Ваня Мурат, он играл припевки и пляски. Зимой собирались у кого-либо дома на посиделки, где пряли лен девушки и молодухи, туда же приходили и ребята из других деревень. Деревня Ажево относилась к Жуковской волости. Церковь Св. Троицы была построена из красного кирпича, большая, стояла на крутом высоком берегу Волги. От деревни до церкви было 6-7 км. В церковь ходили по воскресеньям и праздникам. Выходили из деревни рано утром, чтобы успеть к заутрене. Все шли нарядными, одетыми по-праздничному. Взрослые летом шли босиком, а обувь завязывали в платочек, и только на подходе к церкви, а то и у самой церкви надевали чулки и полусапожки или сапоги. И в церковь входили обутыми, чинно, степенно, не торопясь, крестились, клали низко поклоны, молились. При входе в церковь покупали свечи, одну-две просфорки. Свечи ставили каждый своему святому. Мамаша ставила свечу Николаю Угоднику и со слезами на коленях молилась и просила его помочь ей в ее тяготах, но просьбы оставались гласом вопиющего в пустыне. Я первый и самый старший, и уже в семь лет пришлось трудиться, нянчить. Хотя самого, казалось бы, надо еще нянчить. Всего у матери было 8-9 детей, в живых осталось трое: я, сестра Нина и брат Иван.

И что же я делал в 7 лет. Зимой начал ходить в школу, а значит, и готовить уроки дома. Особенно досаждал Закон Божий, его всегда надо было знать наизусть. Хорошо, что у меня мамаша знала все молитвы, так я с ней знал их назубок. Я обязан был наносить дрова к печи. Помогал дергать сено в сарае и носил его во двор скотине, подмести избу и другие мелкие работы, соломы принести и постелить во дворе, ну, конечно, смотреть за малышами, а если есть грудной - то качать люльку, да еще лен подавать под мялку, когда его мнут и треплят, это работа по ночам. Летом с весны, как мало-мало подсохнет, возить навоз свой и на заработках, 10 коп. в день, быть возчиком. Ну, это хоть интересная работа…».

Если представленный анонс этого поста вас заинтересовал, с его полным текстом можно ознакомиться на нашем блоге: https://sites.google.com/

О стажировке начинающего юриста Генриха Павловича Падвы в городе Ржеве

Но в Калинине я оставался недолго. Никто меня на работу в этом славном городе не ждал, и я получил направление на полугодовую стажировку в Ржев. Только после этого я мог рассчитывать получить место уже постоянной работы.

Начало моей самостоятельной жизни после окончания института пришлось на знаменательный в жизни нашей страны год - год смерти Сталина. В стране происходили очень серьезные пертурбации, и почти накануне моего приезда в Ржев была объявлена амнистия, которую потом называли бериевской. Она была чрезвычайно широкой, освободили огромное количество людей, в том числе матерых бандитов, поэтому разгул преступности был невероятным. Стало просто страшно жить - особенно в маленьких городах. По оценкам историков, за два первых месяца после объявления амнистии в европейскую часть России из мест заключения нахлынуло более 700 тысяч вчерашних зэков, а число зарегистрированных преступлений с апреля по август 1953 года выросло более чем в два раза.

Ржев в этом смысле был особенно опасен, поскольку находился на 101-м километре, сразу за границей 100-километровой зоны вокруг Москвы, закрытой для лиц, ограниченных в правах. Я помню, что приехал к месту назначения ночью, и в вагоне все мне говорили, что идти в город в такой поздний час немыслимо, что надо переждать на станции. Но я и еще несколько отчаянных пассажиров этого поезда коротать ночь на вокзале, тем не менее, не захотели. И вот мы пошли по этому чужому, незнакомому городу, темному, практически без единого фонаря, с сохранившимися следами разрушений: Ржев был захвачен в войну немцами и сильно пострадал в ходе шедших за него боев. Несмотря на то, что путь мой до плохонькой местной гостиницы прошел вполне благополучно, впечатление от города, конечно, осталось какое-то зловещее.

В местной юридической консультации, куда у меня было направление, я нашел радушный прием. Надо сказать, что внешний облик местных адвокатов совершенно не вязался с тем образом представителя благородной профессии, который я видел в кино и встречал порой в жизни в Москве, - ничего похожего на беловоротничковую столичную элиту.

Заведующий консультацией Филиппенков имел вид неухоженного простого мужичка, женщины были ему под стать, и только один из адвокатов выделялся из этой простецкой среды: сухой, поджарый, аристократического вида, он походил скорее на англичанина (как я их тогда себе представлял). Говорил при этом томно, слегка растягивая слова и грассируя - как бы тоже, в соответствии со своим обликом, с небольшим иностранным акцентом. Одет же, однако, был бедно, костюм был сильно поношен и неопрятен.

Кстати, заведующий, когда я его поближе узнал, оказался чрезвычайно толковым, умным, знающим юристом, обладающим к тому же прекрасным, каким-то подлинно народным юмором и свободной речью.

А «англичанин», некто Кустов, в свое время учился в Дерптском университете, был юристом с дореволюционным стажем, грамотным, но несколько несовременным человеком.

Женщины-адвокаты были довольно далеки от юриспруденции. Одну из них, Смирнову, назначили моим руководителем. Она была очень хорошим человеком, но мало что могла мне дать в профессиональном плане, хотя и искренне делилась всеми своими знаниями. Жаль, что их было так немного. Так что моими первыми наставниками стали только Филиппенков и Кустов - они хоть чему-то могли научить. 

Если представленный анонс этого поста вас заинтересовал, с его полным текстом можно ознакомиться на нашем блоге: https://sites.google.com/view/ 

Ко второй годовщине Отечественной войны.

К лету 1942 года немцы, воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, перебросили все свои резервы на советско-германский фронт, создав большой перевес сил на юго-западном направлении. В ходе летних боёв немцы достигли значительных тактических успехов. Однако Красная Армия встретила наступление вражеских войск упорным сопротивлением и не дала им осуществить свои планы, остановив врага на подступах к Сталинграду и в предгорьях Кавказа.

Зимой 1942 - 1943 г.г. Красная Армия свела на-нет летние тактические успехи немцев. Зимняя кампания 1942 - 1943 г.г. явилась поворотным пунктом во всём ходе войны. Она наглядно показала изменение соотношения сил на советско-германском фронте. Немцы, несмотря на строжайший приказ Гитлера во что бы то ни стало удержать захваченные позиции, оказались не в силах предотвратить зимнее наступление Красной Армии. Красная Армия опрокинула и разбила вражеские войска, уничтожила две отборные фашистские армии под Сталинградом, разбила и пленила румынскую, итальянскую, венгерскую армии и мощным ударом отбросила немцев от Волги и Терека на 600 - 700 километров на запад. Путь, который немцы прошли летом 1942 года на восток и по которому наши войска гнали их на запад, усеян сотнями тысяч трупов немецких солдат и офицеров, тысячами разбитых танков, самолётов и орудий.

Стало-быть, второй год войны принёс гитлеровцам новые огромные потери и не дал никакого выигрыша в территории.

Более того, за этот год наши войска прорвали вражескую блокаду Ленинграда и выбили врага из важных в военном отношении районов - Курска, Ржева, Вязьмы, Гжатска, Великих Лук, Демянска.

Если представленный анонс этого поста вас заинтересовал, с его полным текстом можно ознакомиться на нашем блоге: https://sites.google.com/

Кокорин Александр Петрович. Гвардии старший прапорщик

В последнее время перед командировкой в Чечню он служил старшиной роты, у него в подчинении были молодые ребята-срочники. Во время службы ему приходилось с солдатами своей роты проводить патрулирование в городе, задерживать нарушителей военнослужащих - самовольщиков. Во время этих дежурств он всегда приводил свой патруль к себе домой и подкармливал молодых ребят домашними припасами. К этому времени он жил уже один - жена покинула его не выдержав тягот военной жизни, расформирования частей и иных воинских трудностей.

В это время в военных частях Тверской области начинает проводиться отбор из военнослужащих добровольцев для дальнейшей их отправки в Чечню. По воспоминаниям бывшего сотрудника Ржевского военкомата, Ветерана вооружённых сил Олега Кабанова, прапорщик Кокорин не стал отказываться от предложенной ему командировки в горячую точку и в числе первых подаёт рапорт командованию с просьбой о его отправки в Чечню.

Погиб старший прапорщик Кокорин 4 февраля в городе Ханкала от пули снайпера. Получи во время первую медицинскую помощь и, возможно был бы жив военнослужащий, но…не кому было оказать ему помощь.

«Ошибок… вообще было море. Например, начальник главного медицинского управления Вооружённых Сил написал приказ, чтобы в каждой роте непременно был врач. Уважаемый, умный руководитель, и не со зла и не во вред нам он написал такой приказ, а думал, наверняка, чтоб было по возможности лучше: мол, офицер-врач сможет оперативно оказывать раненым квалифицированную помощь. Но санитаров в ротах не было. Не учли, выходит, опыт прошлых войн. А они должны были быть: ранило бойца, и его надо оперативно вытащить куда-нибудь за угол, где в затишке врач окажет ему первую помощь. И вышло, что врачи-офицеры стали на самом деле выполнять роль санитаров. Ведь они, медики, бросаются на помощь раненым, а их убивают.

Они, горемычные, повязки с красными крестами повязали: думали, что какие-то международные нормы будут соблюдаться. А снайпер как увидит его с такой повязкой, и сразу - щелк и щелк. А врачи и не прятались. Как мне объяснить это родственникам?» (Из книги К. Б. Пуликовского. Украденное возмездие. О Первой чеченской войне и цене предательства).

Если представленный анонс этого поста вас заинтересовал, с его полным текстом можно ознакомиться на нашем блоге: https://sites.google.com/